Юлия Лукова - Прах земной [СИ]
Задумчиво пригладив шерсть на загривке рыси, я невольно вспомнил о том, как впервые столкнулся с этими тварями и чуть не стёр ноги в пыль, пока убегал от них по узкой каменистой дороге к Роберту в пещеру… Вытащив из тела мёртвого животного нож с кинжалом и оттащив его подальше от места ночлега, я приблизился к Элене и осторожно дотронулся до её плеча.
Она всё-таки уснула? Или только притворяется?
Нет, похоже, и вправду уснула. С одной стороны, это хорошо, отоспится да сил наберётся, но с другой – как она могла не заметить приближения рыси? Ну, даже если и не приближение, так рычание и другие посторонние звуки она должна была услышать? Почему то, что говорю и делаю я, Элена постоянно замечает, а на другое никак не реагирует?
– Апчхи! – громко чихнул Филипп, не открывая глаз.
Девушка тут же что-то забормотала себе под нос и погладила мальчика по голове.
Засмотревшись на этих двоих, я пришёл к выводу, что не стоит давать Романовой и дальше таскать своего брата на руках. У неё мышцы рук и спины и так развиты очень слабо, выносливости почти никакой нет, а с такими нагрузками она точно скоро загнётся.
Прикинув примерно, как можно помочь девушке, я сел обратно на землю, на свой плащ, достал рюкзак и выложил из него все медикаменты и продукты. Если правильно всё вымерить и разрезать, то можно попробовать сделать для Элены специальную сумку, в которой она смогла бы носить Филиппа. Всё оставшееся время до рассвета я был занят этой задумкой, а также отпугиванием мелких тварей, вроде той рыси и нескольких шакалов.
Под утро на землю, буквально на пару минут, выползли плоские черви. Несколько из них полезли в сторону спящих Романовых, но так как опасности для человека они никакой не представляли, я не стал их отгонять.
К слову, один-то из этих червей и разбудил Элену, обмотавшись вокруг её руки. От визга, который издала девчонка, проснувшись и увидев рядом с собой это мелкое животное, у меня мгновенно заложило уши. "Отличное" начало дня…
Элена.
Разбудило меня странное ощущение чего-то холодного и сколького, ползущего по руке и, кажется, настойчиво требующего того, чтобы я встала и открыла глаза. Ощущение это было настолько реальным, что списать всё на сонные бредни не получилось бы ни под каким предлогом.
Приподнявшись на локте и стараясь при этом не особо тревожить Филю, я села, мысленно досчитала до трёх и кое-как заставила себя приоткрыть один глаз. Второй спустя секунду распахнулся сам, его даже упрашивать не пришлось, равно как и непроизвольно вырвавшийся визг. Далее последовало нехорошее слово в адрес неприкасаемого. Может, последнее, конечно, и было лишним, но сейчас у меня все беды чётко ассоциировались с одним именем – его.
– Эйка… – сонно заворочался брат, с головой укрывшись одеялом.
– Ты чего орёшь?! – со своего места в ответ прошипел убийца, светля меня злым взглядом.
– Хочу и ору! Ты, имбецил, что, разбудить меня не мог? Тут столько гадов ядовитых вылезло, а ты спокойно смотришь, как они по нам ползают? – стряхнув со своей руки длинного сиреневого червяка, заорала на Рича, и впервые за долгое время присутствие рядом младшего брата меня не остановило. – Ты нас совсем защищать не собираешься? Что даже предупредить не в состоянии?
– Заткнись! – тоже заорал мужчина, разом побледнев и схватившись за виски.
– Отвали! – в тот момент меня охватила такая злость на Рича, что любые здравые мысли просто втаптывались в землю агрессивно-настроенной волной чувств. Откуда-то изнутри пришло огромное желание хотя бы чуть-чуть заставить неприкасаемого выполнять условия нашего договора. Он, между прочим, помимо проводника, ещё и защитником быть согласился, так пусть не увиливает!
– Заткнись, кому говорю!
– А я тебе сказала: отвали!!! – кричать на него, зная, что это доставляют ему боль, оказалось хоть и низко, и бесчеловечно, но весьма успокаивающе.
Чтоб у тебя уши отвалились! Будешь знать, как невиновных людей убивать!
Чудовище, как тогда двух людей, девушку и мужчину, в их же собственной квартире угробил!
И солдат на границе!
И солдат… солдат…
Но если вспомнить, я тоже в этом плане далеко не идеал. Эгоистка, которая ставит свою жизнь и жизнь брата выше других.
На миг замолчав, я с трудом проглотила вставшие комом в горле слёзы и снова посмотрела на неприкасаемого. Тот, достав длинный нож с небольшими зазубринами на конце лезвия, резко поднялся с земли и сделал шаг ко мне.
– Рич, стой! Убери нож! Извини, пожалуйста! – испугавшись, виновато пропищала я, но смысл моих слов, кажется, так и не дошёл до получателя.
Дура.
Отшатнувшись от мужчины на пару метров и на всякий случай в противоположную от Фильки сторону, я замерла и, насколько позволяли оголённые нервы, стала ждать.
– Рич, не подходи ко мне… извини меня!
Он что, не понимает слова "извини"? – мысленно спрашивала саму себя, глядя на приближающегося убийцу.
Не выдержав напряжения и закричав, я побежала. Почти тут же немного левее меня пролетел тот самый нож, который мужчина всего пару секунд назад держал в руках. Промахнулся. Что уж тут? У меня самой уши на миг заложило от своего же крика, а о неприкасаемом, наверное, и заикаться не стоит.
Если он меня сейчас не прирежет, больше никогда не буду на него орать, – с запоздавшим раскаянием прошмыгнула дрожащая мысль, прежде чем меня крепко схватили за запястье и с силой дёрнули назад.
От этого рывка я споткнулась и ударилась спиной о грудь налетевшего на меня мужчины. Едва не поседев раньше времени от такой незавидной близости, я попробовала вырвать свою руку из лапы убийцы, да только сил у меня было явно поменьше, чем у него.
– Ну извини ты меня! – в последний раз попробовала попросить прощения, да только кому это было нужно?!
Закрыв глаза и уже практически ощущая на своём горле когтистые руки мужчины, я посмотрела в сторону внимательно наблюдающего за нами Филиппа и, поджав губы, тут же отвела взгляд, устремив его вверх, к красно-фиолетовому рассветному небу, по большей части только для того, чтобы не расплакаться. Нужно же хотя бы перед смертью одну миллисекунду побыть сильной…
И только я об этом подумала, как тут же голова сильно закружилась, перед глазами всё поплыло, а затем пришла тупая, отдалённая боль где-то в области позвоночника.
Кажется, когда ломают шею, именно так и происходит?
Рич.
– Эля, по сторонам, давай, смотри, а не себе под ноги! – уставшим голосом потребовала невысокая полноватая женщина с длинными, заплетёнными в простую косу светлыми волосами, схватив девочку за руку и внимательно следя за проезжающими мимо машинами. – И на светофор смотри. А если будешь всегда такой невнимательной, то точно когда-нибудь под машину попадёшь.
– Угу, – согласилась Эля, и не подумав вникать в смысл сказанных только что няней слов.
В этих воспоминаниях Романовой уже исполнилось около семи-восьми лет. Понемногу начинал закаляться характер, всё больше проявлялась капризность, которую сопровождали самые разные глупые вопросы и крики.
Хорошо, если бы во всём этом нашлась хоть капля полезной информации об интересующем меня Заповеднике, так ничего нет!
Ммм, бесполезно потраченное время… как же это злит.
Перейдя через дорогу, женщина стала что-то искать в своей безразмерной зелёной сумке, с которой на время вечерних прогулок никогда не расставалась.
– Тёть Насть, дайте мне, пожалуйста, денег на мороженное, – сцепив за спиной руки в замок и прикусив нижнюю губу, негромко попросила девочка. – Вам же папа на каждую прогулку всегда что-нибудь выдаёт, да?
– Где ты здесь видишь магазин с мороженным? Тут одно барахло продаётся из электроники и одежды, – недовольно буркнула няня. – Тем более, ты сахарную вату уже около кинотеатра ела. Тебе что, мало?
– Но я хочу! На улице жарко-о-о! А мороженное продаётся на той стороне, через дорогу.
– Мы же только что оттуда пришли! Ты не могла мне сразу сказать, когда мы ещё там были? – схватив Элену за руку и крепко сжав её ладонь, спросила женщина возмущённо.
Будь это моё тело, у этой особы уже давно были бы переломаны все пальцы. Но Романова терпит.
– Я забыла сказать, – капризно захныкала малявка.
– Ай, ладно. На деньги, – раздражённо хмыкнув, няня дала девочке несколько бумажных купюр. – Или нет, пошли вместе купим, а то ты опять по сторонам смотреть не будешь и…
– Настасья, привет! – окликнув женщину, поздоровался с ней высокий лохматый мужчина в мятой синей футболке и зелёных шортах.
Неряха. В нашем Доме за такой внешний вид строго наказывали, даже убить могли.
– Ой, Лёшка! – с улыбкой помахала ему нянька. – Привет, а ты же вроде на той неделе в другой город уехал?
– Ну, как видишь, уже приехал, – пожав плечами, ответил тот и с любопытством поинтересовался:
– А это твоя подопечная, да?
